Описывая реалии постмайдановской Украины, многие привыкли походя сравнивать нашу жизнь с «совком» — используя ругательное прозвище советского общества, которое укоренилось у нас еще в «брежние» времена.
При этом, рассказывая о преследованиях оппозиции и травле инакомыслящих, критики украинской власти все чаще апеллируют к условному тридцать седьмому году.
Однако, сталинские репрессии были давно — с тех по прошло уже восемьдесят лет — а советское время закончилось всего четверть века назад, еще при жизни нашего поколения. И, вспоминая не столь далекие восьмидесятые годы, когда, собственно, и родилось слово «совок», нужно честно признать, что нынешняя действительность во многом превосходит их по уровню тоталитарного безумия и идеологического контроля.
Поверьте, я вовсе не склонен идеализировать советскую действительность, с которой мне пришлось познакомиться в детстве, успев познать многие присущие ей недостатки.
Однако, этого опыта вполне хватает для того, чтобы сравнить его с нынешней украинской ситуацией, почувствовать разницу между двумя эпохами. И понять, что она вовсе не в пользу нынешней Украины, которая позиционирует себя свободным, демократическим европейским государством.
Да, у нас в школе были уроки политинформации. Однако, я не помню, чтобы на них учили ненависти к внешним врагам — например, к тем же американцам. Хотя мы регулярно бегали на учения в бомбоубежища, а глобальная ядерная война была в то время более реальной, чем когда-либо в истории человечества.
Наоборот — нам говорили о миротворческой миссии американской школьницы Саманты Смит, объясняя, что американский народ не сводится к Рейгану и вовсе не горит желанием сгинуть в глобальном апокалипсисе.
А дома, на книжной полке, стояли знакомые мне с детства сочинения Джека Лондона, Теодора Драйзера, Джона Стейнбека, Синклера Льюиса и Марка Твена — классиков американской литературы, которые печатались в СССР миллионными тиражами.
В отличие от нынешней Украины, которая официально объявила войну российским книгам и кошмарит идеологически неправильные советские фильмы.
Советский Союз ввязался в тяжелую и кровавую афганскую войну, с которой возвращались наши родственники и друзья — однако, никто не прививал у нас ненависть к народу Афганистана или к верующим мусульманам.
Моя одноклассница Динара Шайхутдинова никогда не испытывала проблем из-за национальных или религиозных предрассудков своих сверстников — ее дергали за косички только из-за желания подружиться.
Никто не требовал изгнать из страны «чужаков» — например, учившихся в нашем классе евреев, среди которых был мой лучший друг.
Безусловно, антисемитизм и ксенофобия сохранялись в советском обществе, хотя бы на уровне пакостных анекдотов — но не на уровне официальной государственной политики, которая прививала нашему поколению совершенно другие ценности.
Замечательный детский атлас «Мир и человек», который использовался у нас в качестве дополнения к учебнику, рассказывал о жителях всех пятнадцати советских республик, знакомя с их традициями и культурой — и не выделял из них какой-то отдельный народ.
Встречая на улице таджика, армянина или азербайджанца мы видели в нем такого же человека, как и мы сами — а не «понаехавшего» носителя «чуждой» культуры, религии или расы, которого нужно гнать в шею из Киева.
Нас постоянно агитировали за мир — собственно, это был основной посыл пропаганды восьмидесятых. Общество, школа и телевизор воспитывали в нас понимание ценности мирной жизни, рассказывая о разрушительных последствиях военных конфликтов.
Просто сравните это с пропагандой в нынешних украинских школах, где дети рисуют стреляющие в коварного врага танки, и добровольно-принудительно отчисляют солдатам деньги, которые им дали с собой на завтраки.
Просто поймите, насколько отличается от этого гуманистического посыла пропаганда современного украинского государства, заточенная на бесконечную войну с внешними и внутренними врагами, которых надо то ли посадить в тюрьмы, то ли изгнать из страны.
Поверьте — школьников восьмидесятых никто не воспитывал в духе подобной ненависти к существовавшим тогда диссидентам.
А доносительство было самым постыдным делом, о чем знали даже малые дети. Возможно, именно из-за страшного опыта тридцатых годов.
Не существовало и искусственно созданной сегодня языковой проблемы. Русский и украинский имели одинаковый, равный статус, мы в полном объеме изучали их в школе, не обращали внимания, на каком языке написаны уличные вывески, и с одинаковым удовольствием смотрели фильмы на двух родных языках.
Да, русский язык преобладал в общественной жизни позднего советского времени — но украинский язык не третировали и не притесняли, а люди, которые позволили бы себе публично высказываться о нем в духе Ларисы Ницой, быстро отправились бы в КГБ на беседу о недопустимости разжигания межнациональной розни.
Полностью украиноязычные в быту выходцы из села или западноукраинского региона сплошь и рядом делали в Киеве успешную профессиональную или административную карьеру — никто не дискриминировал их по признаку происхождения или языка.
Больше того, зачастую это даже помогало быстрее продвигаться вверх по партийной лестнице. Ведь даже Ирина Фарион являлась в те времена комсомольской активисткой и пламенной поборницей дружбы народов.
В Советской Украине было много неправильного и плохого — но не стоит оскорблять его огульными сравнениями с нынешней украинской действительностью. Главная разница между двумя эпохами состоит даже не в языковой и национальной проблеме. Гораздо важнее сравнить, о чем мечтали тогда и сейчас юные украинцы.
Мы не хотели войны и не думали о создании великой империи, очищенной от изменников и инородцев. Мы радовались импортными вещам, которые были для нас в диковинку — но они еще не определяли для нас жизненный смысл. Мы хотели быть космонавтами, осваивать новые планеты — или, по крайней мере, труднодоступные участки земли.
Мы грезили и путешествиях во времени и о телепортации, которая позволит мгновенно перемещаться по всему миру. Мечтали о научных открытиях, о невиданных животных, которых можно будет отыскать где-то в джунглях или в океанских глубинах.
Мы думали о будущем мире — а не обращались в поисках образца к казацким шароварам и трипольским горшкам. Хотя знали историю куда лучше нынешних украинских школьников.
Мы делились друг с другом затасканным томиком Ивана Ефремова, который был напечатан на русском в кишиневском издательстве «Лумина», а наше кредо, в конечном счете, сводилось к словам Стругацких: «счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженный».
Увы, но сегодня все обстоит совсем по-другому. И пусть вас не радует, что Украина — это действительно не «совок».
Читайте также: Куда исчезла половина украинцев: об уникальном ноу-хау свободной нации
Андрей Манчук, обозреватель Украина.ру
Также смотрите:
