У Деяна Берича, казалось бы, трудно брать интервью. Столько раз он уже общался с журналистами и ответил на столько вопросов, что белых пятен в истории легендарного сербского ополченца не осталось. Но у такого человека всегда есть о чем спросить, пишет Свободная Пресса.
Да и сама обстановка располагает к приятной беседе: в кабинете «Деки» по-домашнему уютно. Во многом благодаря котенку Стиви, который то и дело «нападает» на гостей — подарок британского журналиста Грэма Филлипса…
«Русскую весну» Деян Берич встречал с оружие в руках на передовых рубежах обороны Крыма. Затем отправился в Донбасс. Из шести человек, которые выбирались из окружения после сдачи Славянска, «Деки» сегодня единственный выживший. Но и он не раз был на краю гибели во время дуэлей с вражескими снайперами. Возможно, смерть была еще ближе, когда сербский доброволец попал в руки бойцов батальона «Айдар». Но ко всем испытаниям Деян был готов. Для него война началась еще много лет назад, когда в огне натовских бомбардировок погибала его родная страна.
— Какие самые яркие впечатления у вас остались от войны в Югославии?
— Когда началась война, я был еще в школе, но бросил учебу и пошел в армию. Поэтому могу описать только впечатления с военной точки зрения. Меня поразило, как много погибло мирных жителей. Я знал, что Россию ждет то же самое. Потому что враг у нас один и тот же.
— Во время той войны появилось много новых военных и политических деятелей. На кого вы тогда смотрели, как на героев?
— Тогда авторитетом пользовались капитан Драган Василькович, который сражался в Книне, и Желько Ражнатович по прозвищу Аркан. Сейчас к ним по-разному относятся: кто-то называет их преступниками, кто-то по-прежнему прославляет. Но тогда они были героями. Сегодня в Донбассе известно: где появляется ДРГ «Рязань», оттуда убегают украинские военные. Так было и в Боснии. Когда говорили, что едет Аркан, оттуда все смывались.
— У вас на стене висит портрет Ратко Младича. Что можете сказать о нем?
— Он был самым честным человеком за все время войны в Югославии. Сейчас он в Гааге. Этот трибунал сделал все возможное, чтобы снять вину с настоящих преступников: американцев, натовцев, боснийских мусульман. А Младич, между прочим, спас большое количество мирного мусульманского населения. Для меня он, прежде всего, честный офицер, очень умный тактик, хороший военный. Всему, что есть сегодня во мне, я в какой-то степени обязан Младичу.
Здесь висит еще один портрет — это воевода Живоин Мишич. В детстве я прочитал о нем много книг. Когда во время Первой мировой войны австро-венгры наступали на Сербию, наша армия была разбита. Французы отправили боеприпасы, которые не подходили для нашего вооружения. Но Живоин Мнишич повернул все таким образом, что уставшие, голодные, плохо вооруженные сербы выгнали интервентов. История больше не знает таких прецедентов.
— Я слышал, что со временем вы изменили свое отношение к Слободану Милошевичу?
— Я считаю Милошевича виновным за то, что произошло с Сербией. Если ты начинаешь войну, то ты должен воевать до конца. А Милошевич не стал этого делать. Он нас предал. С НАТО была война, надо было воевать дальше. Да, американцы и дальше убивали бы нас, но это не могло бы долго продолжаться. Они сами несли большие потери.
Война ведется не только оружием, есть еще война информационная. Милошевич был к ней не готов. Он её проиграл без боя, потому что не знал, что делать. Сегодня и мы в Донбассе проигрываем информационное противостояние. Недавно враг пошел в наступление на наши южные рубежи и потерял десятки солдат. Я говорил: «Давайте их снимем». Мне ответили: «Не надо, сейчас ведь перемирие». Но ведь они находятся в двухстах метрах от нашего блокпоста, а до их позиций — полтора километра. Они сами пошли на нас! Надо это зафиксировать, передать ОБСЕ… Пока мы над этим думали, украинская артиллерия разорвала тела убитых на мелкие кусочки.
Мое мнение не менялось, Милошевич сделал много плохого для Сербии. В свое время я даже поддерживал оппозицию, которая была ориентирована на Евросоюз. Мне казалось, что она может изменить страну к лучшему, я учувствовал в митингах против Милошевича. Но уже через год после его ареста стало ясно, что представляет собой демократическая оппозиция: они хотели уничтожить Сербию. Несомненно, Милошевич был плохой. Но лучшего лидера у нас тогда не было.
Мне, если честно, жалко, что я присутствовал на тех митингах против Милошевича. Жалко, что правоохранители тогда не были достаточно жесткие. Они били протестующих, но, видимо, недостаточно сильно (смеется).
Минские соглашения очень похожи на те договоренности, которые заключались в Югославии. С одной стороны, Минск-2 вернул людей хоть к какому-то подобию нормальной жизни. С другой стороны, перемирие позволило Украине восстановить силы. И она пойдет в наступление, для этого в Киеве и сидят американские советники. В Украине есть и хорваты, которые организовывали операцию «Буря». Что-то подобное они хотят провести здесь, зачистить Донбасс за несколько дней. Они знают, что войну нужно закончить военным путем. Но, надеюсь, у них ничего не выйдет.
— То есть Донбасс может повторить судьбу Сербской Краины?
— Если наши офицеры не будут со всей серьезностью относиться к тому, что происходит — тогда возможно. С другой стороны, многие здесь ожидают украинское наступление и готовы дать отпор. Хорошо, что у нас теперь есть такой урок, как Сербская Краина. И мы должны сделать правильные выводы.
Донбасс должен будет поднять на борьбу больше людей. Какая бы большая ни была армия, она всегда нуждается в человеческих ресурсах. Тем более, когда враг значительно превосходит нас в этом аспекте.
— Все мы знаем, какую тактику применяло НАТО в Югославии. А если бы американцы решились на проведение сухопутной операции, могла бы сербская армия дать им отпор?
— НАТО изначально и организовали сухопутную операцию. В битве при Кошаре совместно работали американские, английские, французские солдаты, моджахеды, наемники из «Blackwater» и регулярная армия Албании. Они много раз предпринимали попытки прорыва, в итоге понесли огромные потери, но на нашу территорию так и не зашли. Это продолжалось около месяца. Конечно, сербская сторона тоже сильно пострадала. Но все, чего добились натовцы — это уничтожили меньше 1% нашей армии.
Американцы воюют таким образом, что для проведения даже небольшой операции им нужно много людей, много техники, много компьютеров. А наша армия работала по системе СССР, очень умело вела партизанскую войну. Против партизан американцы бессильны. Югославская армия, кстати, до развала государства была очень мощной. Её нужно было развалить изнутри. НАТО никогда не пойдут туда, где им угрожает поражение.
— И поэтому в ход пошли самолеты?
— Да, но мы их все равно сбивали. Моя группа, к примеру, взяла четырех пилотов. Наверное, была какая-то договоренность межу нашим правительством и НАТО. Если американцы хотели убрать Милошевича, то им достаточно было бы уничтожить мост к Белграду. Тогда народ сам сверг бы правительство. Но они бомбили всю СРЮ. Им нужно было уничтожить государство как таковое. В Косово теперь работают фирмы американского генерала Уэсли Кларка и Мадлен Олбрайт. Самая большая база НАТО находится в Косово. Это значит, что они воевали за свои интересы. Сейчас Косово — просто транзитная зона наркотрафика из Африки в Европу. Самые большие торговцы наркотиками — это ЦРУ, здесь нет никаких секретов.
— Есть мнение, что ситуация в Донбассе существенно отличалась от происходящего в Крыму, поэтому РФ и не могла помочь республикам военным путем. Говорят, в частности, что крымчане были настроены серьезнее, и местные органы власти поддержали проведение референдума, в отличие от Донбасса. Как очевидец, что вы об этом скажете?
— Я был и там, и там. Действительно, в Крыму наблюдался небывалый подъем. Не могу сказать, что все, но 90% местного населения готовы были взять в руки оружие и защищать полуостров.
Крым и Донбасс нельзя сравнивать. На референдум выносились разные вопросы. Присоединение к РФ и независимость республики — это две большие разницы. Думаю, самой большой ошибкой России было бы ввести сюда войска, ведь этого так хотят американцы. Для меня очевидно, что это их школа: удары издалека, обстрелы жилых кварталов, школ, больниц.
Русские очень сильно помогают гуманитарной помощью. Если бы у местного населения не было еды, это был бы конец света. И всегда, когда мне было тяжело на поле боя, я повторял: «За нами Россия». Но ввязываться в эту войну русской армии нельзя.
— Вы говорили, что на украинской стороне воюет много иностранных снайперов. Кто они: добровольцы, наёмники, выполняют миссию своего правительства?
— Да, иностранцев там много. В последний раз на Красном Партизане я столкнулся с двумя финнами. Они серьезно досаждали моим друзьям из «Востока». Слышал и польскую, и немецкую речь. А добровольцы они или наемники — сказать не могу. Знаю точно, что хорваты на украинской стороне воевали как добровольцы. Получали стандартную зарплату, которая там предусмотрена.
— Какое отношение к вам было в плену?
— Отношение было хорошим, поскольку меня обменяли на большую сумму денег. «Тамерлана» обменяли на большое количество украинских пленных. «Айдаровцы», которые нас охраняли, конфликтовали с другими бойцами из этого же батальона, которые приезжали с передовой и хотели над нами поиздеваться. Я до конца не мог разобраться, что там происходит. Но не хочу врать, относились неплохо.
— Сколько раз вы были ранены?
— Три ранения и четыре контузии.
— Вы часто ездите в Россию, занимаетесь вопросами обеспечения бойцов своего батальона. Помню, в ноябре ситуация с амуницией была тяжелой. Как сейчас?
— Получили берцы от хороших людей из России. Теперь берцами обеспечены полностью. Сейчас главная проблема — это военная форма. У всех бойцов она разная, у кого какая есть. Нас это, правда, не сильно волнует. Мы не должны быть красивыми, мы должны быть боевыми. Но форма изнашивается, рвется, так что нам очень нужны новые комплекты.
У меня тоже есть проблема: на прошлом задании получил пулю в прицел. Частично из-за этого я ездил недавно в Россию, нужно было решить вопрос с новым прицелом. А еще сделал предложение девушке. Она согласилась.
— И какие впечатления от последней поездки в Россию?
— Люди хотят нам помогать. Но не всё из того, что жертвуют на нужды нашей армии, приходит по назначению. Поэтому я действую напрямую.
Когда приезжаю в Россию, то заряжаюсь энергией, потому что чувствую поддержку. Встречал людей, которые жертвовали большие деньги и говорили: «Я буду помогать, сколько смогу». И по нему видно, что он от этого счастлив.
Ты сможешь выстоять в тяжелых испытаниях, когда чувствуешь эту моральную поддержку. А как не вспомнить письма поддержки от детей из России? Это нечто невероятное.
— Знаю, что вашу книгу о войне в Югославии под названием «Когда мертвые говорят» отказывались публиковать. Почему?
— Это роман о 15 днях сухопутной операции НАТО против Сербии, о которой я рассказывал выше. Но сербское правительство и НАТО сегодня лучшие друзья. И эта книга для них неприемлема. К счастью, нашлась хорошая женщина, Весна Пешич, которая сама подготовила издание моей книги. Люди, которые её прочитали, дали хорошие отзывы. Сейчас пробуем подготовить издание на русском языке. Но на все нужны деньги, а денег у нас нет.
— Вы уже давно заявляли о своем желании стать гражданином РФ в связи с тем, что в Сербию вам возвращаться нельзя. За это время вам никто не помог с гражданством?
— «Самооборона Севастополя» обращалась с этим вопросом к губернатору. Но власти не нашли причин предоставлять мне российское гражданство, поскольку я ничего хорошего для России не сделал.
— Оборона Крыма для них — это «ничего хорошего»?
— Это политика. И я их, с одной стороны, понимаю. Когда гражданином РФ становится известный иностранный актер или спортсмен, то это заставляет его бывших соотечественников по-другому взглянуть на Россию. А мне какой резон предоставлять гражданство? Кто я такой? Обычный боец. Я не расстраиваюсь. Сейчас начнут выдавать паспорта ДНР, все будет нормально.
— Как вы оцениваете последние акции протеста в Сербии? Могут они перерасти во что-то большее?
— Я очень на это надеюсь. Последние соглашения между НАТО и Сербией — это просто полная оккупация моей страны. К тому же, в Сербии уничтожена оппозиция. Американцы очень умны, они думают наперед. Оппозиционных политиков или купили, или поссорили между собой. Надеюсь, что появится сильная пророссийская оппозиция, которую можно будет поддержать. Потому что только Россия желает нам добра.
— То есть население пророссийское, а политических лидеров не хватает?
— Да, их не хватает. Но массовые протесты должны вывести на политическую арену 1–2 достойных лидеров, которые сделают для Сербии что-то хорошее. Главное — объединиться вокруг настоящей оппозиции, а не тех разрозненных небольших групп, которые пришли в политику зарабатывать деньги.
Алексей Ильяшевич
Также смотрите:
