Москва и Анкара переживают очередной виток политического похолодания. Не первый и даже не двадцать пятый за всю историю сложных российско-турецких отношений, в которые уместилась чертова дюжина военных конфликтов и добрая сотня инцидентов помельче.
На сей раз не сошлись во взглядах на фигуру сирийского президента Башара Асада, который для янычар хуже горькой редьки, а для их северного соседа – единственный шанс сохранить свое присутствие в богатом нефтью и деньгами макрорегионе. Во имя достижения цели одни готовы пренебречь экономическим кризисом и финансировать зарубежную военную операцию, другие – плюнуть на моральные принципы и не мешать террористам из ИГИЛ превращать в руины Месопотамию.
Для наследницы Османской империи вопрос оказался настолько принципиальным, что та пригрозила своему историческому оппоненту разрывом дружеских связей и взаимовыгодных контрактов, в том числе, прекращением строительства «Голубого потока» и атомных электростанций.
Для Турции вариант не сахарный, сводящий на нет усилия по повышению собственной политической значимости, для России – и вовсе полный драматизма, ставящий под вопрос всю энергетическую политику в Европе.
До поры до времени казалось, что Москве нечем крыть. Как следствие, остается, разве что, «отмораживать себе уши назло бабушке», сворачивая в рамках стратегии импортозамещения закупки турецких шмоток и продавать льготные путевки в санатории Крыма, дабы отвратить туристический поток от курортов Анталии. Но политический рычаг появился, как всегда, неожиданно и вдруг.
В ближайшее время в Москве может появиться официальное представительство сирийских курдов – многочисленного народа Ближнего Востока, лишенного собственной государственности, проживающего также на территории Ирака, Ирана и Турции. Пока речь об инициативе со стороны сепаратистов, озвученной ИД «Коммерсант», а не об официальной ноте российских дипломатов. Но ход выглядит слишком сильным и очевидным, чтобы не рассматриваться на самом высоком уровне.
Курдский регионализм для Анкары страшнее и невыносимее зубной боли.
Появление на региональной политической карте местных Губаревых, Стрелковых и Бабаевых, готовых с оружием в руках отстаивать независимость, больше всего пугает президента Эрдогана. По разным данным, на территории республики проживает от 18 до 35% этнических курдов. В Восточном и Юго-Восточном Анатолийском регионе мятежный этнос и вовсе представляет национальное большинство. Июньские парламентские выборы зафиксировали рост популярности «Партии демократии народов» — умеренной политической силы, отстаивающей культурную самобытность, политические права и широкую автономию турецкого Курдистана. От неминуемого проникновения сепаратизма в законодательную власть не спас и «драконовский» десятипроцентный проходной барьер. Это, конечно, не экстремистская «Рабочая партия» с радикальной левой идеологией на вооружении, но приятного откровенно мало. Если сирийские и иракские курды на фоне развала государственности их стран смогут построить собственную, Турции будет не до османского реваншизма и геополитических сверхмиссий.
Если Россию западные политологи упрекают в использовании антиигиловского предлога для удержания режима Башара Асада, то Турцию другие эксперты клеймят за другое. Эрдоган, по мнению сирийских и армянских экспертов, эксплуатирует пугало «Исламского Государства» в интересах борьбы с радикальными курдскими группировками на прилегающей к Турции территории.
Видимо, придется в ближайшее время Анкаре изменить риторику на более дружелюбную. Никакого симметричного ответа России на открытие курдского консульства в Москве у Турции нет. Поддержка крымско-татарского и кавказского сепаратизма – слишком старая, заезженная и отыгравшая свое пластинка, чтобы использовать ее в качестве метода эффективного политического влияния на официального партнера и латентного оппонента.
Также смотрите:
