Для Вооруженных сил РФ нынешняя неделя началась с новости о том, что в их составе появился новый вид войск. А именно — Воздушно-космические силы (ВКС). С 1 августа они уже заступили на боевое дежурство. Об этом в понедельник на селекторном совещании в военном ведомстве объявил министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу.
По мнению министра, «формирование ВКС путем соединения Военно-Воздушных сил и Войск воздушно-космической обороны является оптимальным вариантом совершенствования системы воздушно-космической обороны страны… Теперь под единым руководством объединены авиация, войска противовоздушной и противоракетной обороны, космические силы и средства Вооруженных сил».
На совещании Шойгу представил и первого главнокомандующего ВКС. Им стал генерал-полковник Виктор Бондарев. Тот самый, что еще вчера был главкомом ВВС. Из чего, в общем, стало понятным, кто и что в новом виде войск будет главной скрипкой.
Зачем нам ВКС — вроде бы понятно. Все крупные современные вооруженные конфликты давно начинаются с мощных воздушно-космических наступательных операций. Это когда над территорией противника повисают космические разведывательные спутники и в режиме реального времени непрерывно передают целеуказания носителям крылатых ракет, беспилотникам, бомбардировочной и штурмовой авиации. А те все вокруг разносят в пух и прах. И только потом в сражение вступают танки, артиллерия и пехота.
Примерно так выглядит и главная на сегодня для Пентагона концепция «мгновенного глобального удара». Вполне реальная опасность и для России. Вот лишить американцев этого козыря и призваны наши новорожденные Воздушно-космические силы. Но вот лишат ли? Некоторые специалисты и эксперты сомневаются. Как сомневаются они и в том, что Шойгу прав в утверждении, что предложенный им вариант преобразований — самый оптимальный.
Начнем с того, что идея воздвигнуть прочную линию обороны практически от самой земной поверхности до орбит ближнего космоса в нашей стране витала в воздухе десятилетиями. Еще в 60-е годы прошлого века в составе Войск ПВО было централизовано управление не только зенитными средствами и истребительной авиацией, но и армией предупреждения о ракетном нападении (ПРН), армией противоракетной обороны (ПРО) и корпусом контроля космического пространства. Цель — ведение совместной стратегической операции по отражению воздушно-космического нападения противника. Ничего подобного тогда не было ни у кого в мире. А у нас — почти готовая система воздушно-космической обороны страны по всему периметру ее границ. Хотя официально эту систему так тогда никто не называл.
А потом грянул 1991 год. Внезапно ставшие независимыми республики тут же растащили силы и средства некогда единых Войск ПВО по национальным квартирам. На пользу никому это не пошло. В воздушном пространстве бывшего СССР всюду стали зиять тысячекилометровые никем и ничем не контролируемые дыры. От судорожных и непоследовательных реформ, которые начались после этого в России, защитники ее воздушных и космических рубежей пострадали, кажется, больше других.
Все началось с указа Бориса Ельцина № 1032 от 13 июля 1993 года. В этом документе было предписано на базе доставшихся нашей стране соединений и частей противовоздушной и ракетно-космической обороны в кратчайший срок создать «единую систему воздушно-космическую обороны РФ». Причем — на базе Войск ПВО.
Это не кончилось ничем. Потому что вскоре министром обороны стал маршал Игорь Сергеев. До этого он был стратегическим ракетчиком, а потому считал свои войска самыми главными. В 1997 году он добился переподчинения войск ракетно-космической обороны (РКО) Ракетным войскам стратегического назначения (РВСН). Мотив: для своевременного и эффективного ответно-встречного ядерного удара по противнику необходимо своевременное вскрытие факта старта его межконтинентальных баллистических ракет. Для чего, дескать, силы РКО и необходимы.
Это было, по меньшей мере, спорно. Хотя бы потому, что в ответно-встречном ударе призваны участвовать не только РВСН, но и, скажем, атомные ракетные подводные крейсера стратегического назначения. Почему бы по этой логике не подчинить РКО Военно-Морскому флоту?
Кроме того, решение о ядерной атаке принимает все же не главком РВСН. И даже не министр обороны. Это прерогатива исключительно президента страны. А президент и без всей этой конъюнктурно-кадровой суеты генералов получает всю необходимую информацию со всех главных командных пунктов.
В общем, начинание маршала Сергеева не прижилось. Но вал преобразований дальше покатили другие энтузиасты всех и всяческих реформ оборонной сферы. 16 июля 1997 года указом президента РФ № 725 Войска ПВО были ликвидированы как самостоятельный вид войск, на базе которого, по любой логике, и следовало строить воздушно-космическую оборону страны. «ПВОшников» передали в подчинение Военно-Воздушным силам. По спорному принципу: «Забирайте себе все, что летает».
По тем же сомнительным мотивам, кстати, забрали у Сухопутных войск и туда же, в ВВС, отправили и армейскую авиацию. Хотя боевые вертолеты наряду с танками, артиллерией и ракетными войсками всюду были и остаются важнейшим средством поражения противника в руках исключительно общевойскового командира.
В 2001 году и РКО изъяли из РВСН. Объединили с Военно-космическими силами (ВКС), которые при маршале Сергееве входили туда же. То, что получилось, назвали Космическими войсками.
Через десять лет не стало и Космических войск. Зато 1 декабря 2011 года появились Войска воздушно-космической обороны.
Не вдаваясь в нудные мотивы и бюрократические подробности этой циклопических размеров реформаторской чехарды, отметим главное: надежной системы воздушно-космической обороны у России как не было, так и нет. Хотя еще полвека назад, повторюсь, мы первыми в мире стояли у порога построения полноценной ВКО.
Теперь вот начинается новый забег на эту бесконечную дистанцию. Как представляется многим экспертам, одна беда: создавать новый вид войск было бы логичным на базе именно Войск ПВО. Которые в этом случае и отвечали бы за оборону всего воздушного и безвоздушного пространства над нашей страной. Так считает, например, президент Академии геополитических проблем, доктор военных наук Валентин Сивков:
— Объединение Военно-Воздушных сил и войск ВКО в единое целое с точки зрения организации управления не является целесообразным. Безусловно, космические силы предоставляют разведывательную информацию для флота, Сухопутных войск и Военно-Воздушных сил, но они не принимают непосредственного участия в боевых действиях — у них совершенно другая специфика. С таким же успехом можно было бы объединить Космические войска с Военно-Морским флотом.
Сивков рассуждает дальше:
— Вместо того чтобы отталкиваться от уже существующего, создавая ВКО на базе ПВО, мы делаем это на основе Войск воздушно-космической обороны. А это величайшая глупость, если не сказать больше.
Но что же делать, если Войска ПВО в качестве самостоятельного вида войск мы погубили еще раньше? Вот и принято решение снова действовать все по тому же принципу: «Забирайте все, что летает». И поручать новое дело военным летчикам.
Но у тех-то куча других задач. От перевозки людей и грузов военно-транспортной авиацией до штурмовки танковых колонн и разведки поля боя с воздуха. На каком месте у профессионального боевого пилота генерал-полковника Виктора Бондарева окажется воздушно-космическая оборона?
Хотелось бы ошибиться, но определенные опасения внушает то самое понедельничное селекторное совещание, о котором шла речь в самом начале. Вот, скажем, вступительное слово министра обороны Шойгу, которое само Министерство обороны сделало достоянием журналистов. Ведь логичным было бы предположить, что, объявив о создании нового вида войск, министр и должен был бы сразу ставить перед ними важнейшие задачи. А что мы услышали?
Что в 2014 году ВВС получили около 200 самолётов и вертолётов. Такое же количество летательных аппаратов ожидается и в этом году.
Что в настоящее время Воздушно-космическими силами используется 125 аэродромов, однако из них 80% требуют капитального ремонта или реконструкции.
Что из-за неудовлетворительного состояния аэродромного покрытия за полгода пришлось досрочно отправить в утиль 27 поврежденных посторонними предметами при взлете и посадке авиационных двигателей.
Понятно, что в подготовке вступительного слова Шойгу на селекторном совещании принимал участие Главный штаб ВВС. Понятно, что состояние аэродромов сильно волнует бывшего главкома ВВС генерала Бондарева. Но о том ли в первую очередь должна болеть голова у того же генерала Бондарева, только с 1 августа — главкома Воздушно-космическими силами?
Также смотрите:
